За пять лет серьезного увлечения подводной охотой я успел побывать на водоемах Московской, Рязанской, Тверской, Курской и Астраханской областей. А этой весной мой более опытный друг Григорий Романов предложил совершить экспедицию в Казахстан, в дельту реки Или. Поначалу затея показалась несколько рискованной. Я достаточно хорошо осведомлен о политической и экономической стабильности этой страны, но испытываю смутную тревогу, когда в названии государства слышу окончание «...стан». К тому же бескрайние степи Казахстана плохо ассоциируются с прозрачными глубинами. Интернет на интересующую нас тему отвечал сдержанно и двусмысленно, как дельфийский оракул. Скудность информации и отсутствие рекламы добавляли «перчинку» авантюризма в наши планы.
Край, в который мы собирались, называется Семиречье, так как в озеро Балхаш впадает семь рек, берущих бурное начало в ледниках центрально-азиатских горных систем. В предгорных долинах реки постепенно приобретают пойменный характер. Самая крупная из них, река Или, образует одноименную долину, отделяющую Тянь-Шань от Джунгарского Алатау. Ниже Капчагайского водохранилища она выходит в зону бугристорядовых пустынь Сарыесикотырау и Таукум. За 150 км от устья р. Или разветвляется на множество рукавов, образуя Илийскую дельту шириной более 100 км. На космоснимке эта громадная территория площадью около 10 тыс. квадратных километров напоминает знаменитые мангровые топи Флориды: переплетенные системы проток и озер скрывают сотни необитаемых островов, заросших тугайными джунглями, в которых до 1948 года водились тигры. В дельте мутная вода р. Или фильтруется в тростниковых плавнях и становится прозрачной.
Аборигенная ихтиофауна Балхашского бассейна не отличалась видовым разнообразием (исторически здесь водилось всего три вида рыбы: усач, маринка и балхашский окунь), но была весьма богата по биомассе. Говорят, что местные жители знали только один способ ловли рыбы – черпали ее с берега сачком. В конце 19-го века один семиреченский казак привез из кокандского похода деревянную бочку, полную молоди сазана, которую выпустил в свой пруд, намереваясь наладить прибыльный бизнес. Весной следующего года форс-мажорные обстоятельства в виде весеннего половодья разрушили этот передовой бизнес-план, зато обогатили видовой состав Или-Балхашского бассейна новым видом – сазан мгновенно размножился в невероятном количестве. Уже в начале 20-го века во время экспедиции по р. Или известного натуралиста Фишера казаки нарубили шашками целый воз сазанов.
В период с 1930-х по 1960-е годы в Или-Балхашский бассейн была проведена успешная интродукция промысловых пород рыб: шипа, сома, белого амура, жереха, судака, леща и воблы. Ежегодный вылов рыбы превышал 10 тысяч тонн. В 1980-е годы еще был распространен лов белого амура «на калашу»: рыбак с берега цедил воду сачком, вылавливая за день по нескольку десятков рыбин весом от 10 до 25 кг. С развалом Союза кризис сельского хозяйства вынудил местное население искать нетрадиционные для скотоводов источники удовлетворения своих жизненных потребностей, и бывшие чабаны принялись, как могли, осваивать непростое искусство браконьерства. В этом им традиционно пришел на помощь великий южный сосед: появились в продаже дешевые китайские сети и электростанции. Процесс, как говорится, пошел, причем пошел быстро и неотвратимо: за десять лет почти исчез шип, амуры перестали по своей инициативе заскакивать в «калашу», а общий вылов рыбы сокращался обратно пропорционально количеству «электриков». Западные «сомятники» открыли для себя дельту Или в середине 90-х, когда результаты «электрификации» рыбного промысла еще не были заметны. Первые отчеты австрийских рыболовов произвели сенсацию в западных клубах: средний спортсмен за 5-дневный тур мог «поймать-поцеловать-отпустить» до 40 экземпляров сомов от 20 до 80 кг. Буржуев удручал только спартанский сервис: дырявые юрты плохо спасали от комаров, а палатки – от жары. Через несколько лет им перестала нравиться и рыбалка: трофейный ряд ухудшился как по количеству, так и по качеству. Сом на 60–80 кг стал редкостью, а экземплярчик на 25–40 кг из банальности превратился в желанный трофей. Примерно такую информацию о «потерянном рае» спортивного рыболовства нам удалось выудить в Интернете. Ничего удивительного, за прошедшие годы сходную эволюцию прошли многие водоемы России. Короче говоря, мы отправились в Казахстан на разведку боем, побуждаемые, скорее, склонностью к риску и новым впечатлениям, чем желанием улучшить свои трофейные достижения, хотя мечта о трофее, как у любого подводного охотника, была с нами на протяжении всей поездки.
Организовать экспедицию нам помог подводный охотник из Алматы Валера Биляченко. Эконом-класс «Транс-Аэро» Москва – Алматы в оба конца обошелся нам по 17,5 тыс. руб. (для сравнения: цена авиабилета Москва–Астрахань–Москва на 12.06.08 г. составляла 27,5 тыс. руб.). Цена обслуживания в 140 долларов в сутки на человека (включая все траты, кроме личных расходов) отличалась от цен астраханских баз в лучшую сторону, а суровую романтику казахстанского сервиса мы договорились воспринимать как очередную проверку на прочность наших мужских характеров.
В оценке казахстанских таможенников я склонен согласиться с буржуями – будь они попроще, люди бы в их страну потянулись. Поскольку изучение достопримечательностей столицы Казахстана не входило в наши планы, впечатления мы черпали в основном из окна нашего автомобиля. Нам показалось, что по количеству дорогих машин Алматы не намного уступает Москве. Центр города имеет почти европейский вид, но по мере приближения к окраине время откатывается назад к «совку», а за пределами города еще дальше – в 19-й век, а то и дальше в глубь веков. Как и во времена Тамерлана, по обочинам дорог ослики покорно тянут арбы, ютятся в пыли мазанки, а голопузые пацанята пускают пузыри радужных соплей. Из материального колорита 21-го века – только груды пакетов и пластиковых бутылок вдоль дорог. На 370 километре от Аламаты даже эта относительная цивилизация вдруг кончилась вместе с условно асфальтированным покрытием дороги.
Дороги сходятся и расходятся, как тропинки в лесу. Принимающий менеджер Кирилл, развлекая нас рассказами о ралли-рейдах, ведет «Прадик» по GPS, уверенно объезжая ямы, которые понаделали то ли тяжелые бомбардировщики, то ли древние скифы, чтобы ловить шерстистых носорогов. По подозрительным мостикам мы переезжаем несколько проток, дороги петляют то по степи, то меж зарослей саксаула, то заворачивают в тугайный лес или тростниковые займища. Потом снова идут протоки, озера, камыш, тугай, солончак, песчаные барханы, и вскоре мы окончательно теряем ориентацию во времени и пространстве. Под колесами мечется дикая свинья с отрядом полосатых бойскаутов, демонстрируя явные намерения атаковать «Land Cruiser». Наконец мы упираемся в берег протоки возле ряда стильных срубов с зелеными крышами и сразу понимаем, что слухи о «пещерном» сервисе несколько преувеличены. Здесь нас ждет отличная сауна и традиционное блюдо балхашских рыбаков – коктал из белого амура. Пришлось применить весь запас навыков промышленного шпионажа, чтобы выпытать у местного старожила дяди Вити секрет приготовления рыбацкого деликатеса. Рыбу разделывают со спины, солят 30 минут, 10 минут отмачивают в проточной воде, вялят на ветру 6–10 часов, приправляют специями, кружочками помидоров, лука, огурцов, поливают майонезом и помещают в горячую коптилку на 40 минут.
После обеда проверяем снаряжение и ныряем в озеро прямо с пирса возле базы. Глубина от 4 до 1,5 метров, прозрачность лучше, чем в дельте Волги, видимость до 6 метров. Температура воды +22 градуса, воздух днем прогревается до +32 градусов, к вечеру опускается до +20. Днем наши неопреновые костюмы-пятерки показались излишне теплыми, но в целом мы не пожалели, что взяли именно их. Мы вооружились арбалетами и пневматами (у меня Demka-75 и «Каюк», у Григория X-Fire-75 и Tempest-70). Забегая вперед, скажу, что обязательно наличие запасных стрел и наконечников, а чтобы пробить белого амура, требуется трехгранное острие. Еще одна моя ошибка, о которой я горько пожалел, – отсутствие фонаря на ружье. Григорий, как более опытный охотник, предусмотрительно позаботился оснастить свой пневмат фонарем, что дало ему возможность охотиться на крупных сомов в темных крышах.
Надеваем грузовые пояса и залезаем в воду. Прямо у пирса перед глазами мельтешат мелкие сазанчики (до 2 кг), но мы с Григорием договорились, что сазана до 4 кг не стреляем, так как этого «добра» вполне достаточно у нас в водоемах Московской и Рязанской областей, где мы часто охотимся в выходные дни. На шестой минуте тура Григорий стреляет жереха на 900 граммов. В тех водоемах, где мы охотимся, эту редкую и быструю рыбу добыть нелегко, а прибалхашский жерех отличается не только своей численностью, но и поведением: практически не боится «залегшего» охотника. В движении стрелять его приходится навскидку, как взлетающего фазана.
Вскоре мы с Григорием берем по зачетному жереху на 1100 г и 1300 г и теряем интерес к этой рыбке.
По протоке спускаемся в живописное озеро и идем вдоль берега, изрезанного бухточками и поросшего рогозником. Поля желтой кувшинки и рдеста перемежаются широкими плесами, едва угадывается течение. Прозрачность воды откровенно радует. Встречается очередная стая небольших сазанчиков. В верхних слоях воды частенько проносится жерех, причем здесь жереху неважно, есть течение или нет. Он встречается не только в протоках, но и в озерах, где вообще нет течения. Мы их не трогаем, пытаемся найти трофей: сома, амура или крупного судака.
Решаю «прочесать» камыши. С трудом протискиваясь через тростник, никого не встречаю. Только минут через сорок под небольшой «крышей» вижу черный хвостик. Поднырнув, наблюдаю сомика килограмма на четыре. Он прислонился спиной к тростнику и неспешно колышет своим хвостом. Понаблюдав за малышом, плыву к лодке, где меня уже ждут. Григорий видел несколько небольших сомиков и сазана килограммов на 5–6, который, как часто бывает, помахал ему хвостом за секунды до выстрела. Решаем ехать на новое место. Вскоре на выходе из протоки прямо из-под лодки метнулся огромный белый амур, которого мы наблюдали с открытыми ртами. На новом месте я беру сомика на 7,5 кг. Григорий в темной норе грота стреляет первого «зачетного» сома на 11 кг, там же оставляет стрелу от своего пневмата. Дело в том, что дальняя стенка грота состоит из плотной земли, опутанной корнями тростника. После выстрела стрела насквозь пронизывает сома и застревает в дальней стенке, откуда достать ее после схватки с сомом оказывается невозможным. На помощь приходит нож, благо, запасная стрела имелась в арсенале.
День близился к завершению. На озере полный штиль, тревожно и тихо, как в пороховом погребе, только всплески рыбы и сатанинский смех черноголовых хохотунов создают особую предгрозовую симфонию. На западе кроваво-красный закат встает дыбом и тянет в небо драматические щупальца. Вдруг, как по команде невидимого дирижера, вразброд вступает пьяный хор осылбайских лягушек, в высоте засвиристел кулик, и по верхушкам камышей легкой дрожью пробежал первый порыв ветра.
«Запад начинается!» – закричал наш гид Максим и забрался в лодку. Я понял, что «запад» – это штормовой ветер, способный осложнить нашу охоту, и нам следует поспешить. Но в этот момент Григорий подстрелил сомика килограммов на восемь, а буквально через минуту и я увидел под крышей конопато-серое брюхо. Стрелять в хвост не хотелось, а передняя часть рыбы скрывалась в норе, и я залег, насколько хватило задержки дыхания. Но рыба, по-видимому, никуда не торопилась, и мне все же пришлось стрелять. Стрела удачно вошла наискосок выше позвоночника, и после непродолжительной борьбы 11-килограммовый сомик сдался.
Когда я подплыл к лодке, все звуки утонули в завываниях ветра, камыши выгибались в такт грозной музыке шторма, и метровая волна раскачивала лодку. А нас ждала сауна и отдых.
На следующий день – снова в воду. Я изучаю новую для меня технику охоты. Максим, кстати, сам неплохо ныряющий охотник, хорошо знает гидрографию дельты и рельеф дна. Он показывал нам типичные места обитания сома, возил нас по узким тропам, соединяющим плавневые озера. Постепенно вырисовывается стратегия охоты. Днем активность у сома низкая, на открытой акватории можно встретить только «шнурков» до 5 кг, более крупные особи отсиживаются в «крышах» – нишах и пещерах под плавневыми островами. Чтобы их обследовать, нужен некоторый опыт, а без фонарика это сделать особенно трудно. Требуется хорошая задержка дыхания, чтобы глаза успели привыкнуть к темноте ниш. Григорий эффективно использовал свое преимущество: он добыл сома на «двадцатку» и стрелял большого сома (за 30 кг), но тот оторвал скобу наконечника.
Вечером мы готовимся к ночной охоте. Молодая луна заливает базу таинственным мягким светом; камышовый забор превращается в форт Фенимора Купера. Ночью меняются звуки, очертания рельефа, глубина, цвет и даже запах. Из черных дыр подводного мира тянет нездешним холодком и потусторонней плесенью. Поначалу страшновато спускаться в чуждую человеку стихию, где можно потерять ориентацию, заблудиться среди липких водорослей, наткнуться на какую-нибудь нежить... Бр-р! Ночью чуждая среда рождает инстинктивный страх – это нормально. Истина в том, что для подводного охотника вода – не чуждая стихия. Нужно просто стать подводным охотником, чтобы часами бороздить на ластах ночную акваторию и испытывать от этого кайф.
Стайки сазанов подпускают вплотную. Ослепленные караси бьются в гидрокостюм, как маленькие торпеды, но сом панически боится света. Опытный подводный охотник может по поведению рыбы безошибочно определить уровень браконьерства в водоеме. Из глубины на меня надвигаются две яркие точки – это всплывает большой судак. Стреляю сверху вниз с двух метров – на лине рывок и приятная тяжесть, таких я еще не брал. В это время Григорий машет фонарем – оказывается, он подстрелил амура на 11 кг. А еще огромный сом оборвал ему последнюю стрелу.
Охота закончена: у Григория сомы на 10, 12, 15 и 20 кг, амур на 11 кг и судак на 3,5 кг, а у меня достижения скромнее: судак на 4 кг и сом на 12 кг.
Когда мы в следующий раз приедем в Южное Прибалхашье, постараемся избежать сегодняшних ошибок. А приехать сюда еще раз постараемся обязательно!