Как быстро пролетело время! Элементарная арифметика просто пугает: 64–14=50. Пятьдесят лет, как я увлекаюсь подводной охотой!
В последние годы это уже не только увлечение, а смысл жизни, сама жизнь. Вроде и дело то не слишком серьезное, для нормального человека – хобби, не более того, но у меня случилось по-другому. Задумался я надо всем этим и почувствовал необходимость в неком осмыслении происходящего. Исповедь не исповедь, но оглянуться на то, что делал и как, пришла пора. Оглядеться и осмыслить.
Я и рыбалку люблю, и ружейную охоту, особо люблю путешествовать по самым диким, нетронутым местам нашей немаленькой страны, но преданность подводной охоте сохранил с «младых ногтей». За эти долгие годы само понятие «подводная охота» для меня менялось, менялось и отношение ко всему тому, что с ней так или иначе связано. Прежде всего поменялось отношение к самому процессу. Раньше как: пришел, увидел, победил! Да, все это жутко увлекательно, но почему увлекательно – совсем не задумывался. Умнел, надо признать, довольно медленно. Желание добыть рыбу как было, так и осталось, но все больше я стал обращать внимание на окружающую процесс красоту. Даже не так – просто я стал ее понимать, чувствовать, она все глубже и глубже проникала в сердце и душу. Постепенно к охоте стал подходить и как исследователь: в голове роились десятки и сотни «почему?». Почему там, где вчера была рыба, сегодня ее нет; почему лещи порой ходят стаями, а порой поодиночке; почему сегодня у меня сорвалась со стрелы солидная щука, а ружье через два выстрела на третий подклинивает? Не знаю, как кому, а мне поиск и нахождение ответов на эти вопросы всегда доставляло удовольствие. Можно сказать, что без этой составляющей охота на рыб потеряла бы (опять же – для меня) значительную часть своей привлекательности.
Сразу скажу, что мое отношение к чему бы то ни было определяется не только накопленным опытом и изменяющейся внешней ситуацией, но и личностными качествами (кстати, тоже изменяющимися!). Бог не наделил меня мало-мальски приличной памятью, пришлось полагаться на «соображаловку», на способность к анализу, что и позволило мне, не слишком протирая штаны, поиметь в свое время пару красных дипломов. Поэтому со всем, с чем приходится сталкиваться по жизни, я разбираюсь с позиций целесообразности. Это не только приводило, как правило, к положительным результатам, но и давало мне самому удовлетворение. Например, применительно к охоте, не находя аргументов против, я принимаю суждение и точку зрения самого что ни на есть «зеленого» охотника, а утверждение всеми (и мною в том числе!) уважаемого мэтра или почитаемой фирмы стану оспаривать, если имею на то веские аргументы.
Частенько ко мне обращаются за консультацией, просят высказать отношение к той или иной самоделке и часто слышат не слишком лестные отзывы. Честное слово, это не из вредности характера.
Любое свое критическое замечание или утверждение я обосновываю определенной охотничьей ситуацией, в которой я уже побывал, а наш изобретатель – еще нет. Хуже всего то (что я отвергаю «прямо с порога»), когда у охотника безапелляционное, не терпящее возражений мнение по какому-либо вопросу. В таких случаях даже не хочется спорить и приводить свои доводы. Чаще всего подобное случается с неопытными, но «упертыми» охотниками, реже, но все равно случается, и с охотниками, умудренными многолетним опытом.
Всякий может иметь свое мнение, это верно, но также верно и то, что мнение это часто зиждется не на личном, а на чужом опыте. Либо на опыте собственном, но еще очень и очень недостаточном. Мне о многих вещах позволяют судить те ежегодные 8–10 дальних поездок на охоту в различные регионы страны, в которых я и набираюсь знаний. Мой полувековой опыт очень часто оказывается далеко не исчерпывающим, и я не считаю для себя зазорным внимательно слушать молодого охотника, который в своих, не знакомых мне условиях охоты, использует что-то оригинальное, свое, действительно полезное, но отличающееся от мне известного.
Свое «подводное кредо» я вывел спустя лет 30, как взял ружье в руки. Звучит оно приблизительно так: «У подводной охоты одно предназначение – доставлять удовольствие». При этом под подводной охотой я понимаю и ее наземную часть (подготовка оружия и снаряжения, общение с коллегами, ведение дневников, осмысление и изложение своих выводов, уничтожение рыбных блюд и т.д.), и ее подводную часть (плавание, ныряние, стрельба, борьба, созерцание). Причем конкретному охотнику могут доставлять удовольствие далеко не все составляющие этого явления, а какие-то, в силу своего характера, способностей и пристрастий, он может и вовсе отвергать. Остановился я на такой формуле потому, что вижу в подводной охоте не возможность добыть себе пропитание и поиметь ценные призы и спортивную славу, а возможность жить в эмоциональном комфорте, от которого зависит и здоровье, и счастливое долголетие. Я абсолютно уверен, что это – то самое главное, что требуется как каждому человеку в отдельности, так и всему нашему многострадальному народу.
Последние полтора десятка лет, можно сказать, я живу охотой. Только не в том смысле, что благодаря ей я стал богатым человеком в денежном выражении. Пока что мне хватало ума отказываться от выгодных в финансовом смысле предложений, так или иначе связанных с подводной охотой, и вовсе не потому, что не знаю, куда девать деньги, оставленные мне «бабушкой из Гонолулу». Просто я всегда усматривал в этих предложениях угрозу своей свободе, а ее я не променяю ни на какие деньги. Я – вольный охотник, и этот диагноз уже пожизненный. Между тем, по другим составляющим нашего увлечения под давлением объективных факторов я менял и меняю свои подходы и отношения к ним.
Отношение к оружию
Первые десять лет я охотился с «резинками» различной длины, остальные сорок – с пневматами собственной конструкции и изготовления. Этому есть простое обоснование: сначала я искал рыбу в Черном и Каспийском морях, а потом – только в пресных водоемах. Наверное, кто-то скажет: «Ну, и что? В пресняке нынче очень многие охотятся, и вполне успешно, с арбалетами». Все так. Но, во-первых, срабатывает многолетняя привычка, во-вторых, я, как уже говорил, всегда ориентируюсь на целесообразность. В данном вопросе исхожу из того, что мои пневматы до недавнего времени позволяли мне брать любую встречающуюся рыбу в любых условиях охоты.
Вот, например, пошел я сплавом специально на жереха по очень прозрачной речке, и... мое любимое ружье либо не дотягивалось до стремительно двигающейся рыбы, либо я промахивался на такой большой дистанции. Промахивался не только потому, что обычно жерех – довольно изящная рыбка, но больше по- тому, что рука привыкла хорошо попадать на вдвое меньших дистанция стрельбы. Результатом той охоты стала покупка арбалета «Кайман» 75 см. Не владея достаточными знаниями по части резинок, я предварительно проконсультировался с охотниками, у которых и стаж охоты, и возраст были втрое меньше. Другой пример. Те условия, в которых я плавал ранее, позволяли мне успешно охотиться без использования катушки, и рыбу я брал вполне серьезную. Но вот попал под Волгоград, и теперь у меня на самом мощном пневмате катушка с тридцатью метрами линя. Вывод: условия охоты всегда должны главенствовать над любыми привычками и пристрастиями.
Сегодня очень много систем пневматического оружия, которые и по КПД, и по мощности, и по некоторым другим характеристикам превосходят мои ружья. Я это прекрасно понимаю, но не тороплюсь заменять их, последнюю модификацию которых сделал аж 13 лет назад, потому что все эти годы все четыре сезона в различных водоемах (за исключением зимних мелких речек) я охочусь с одним и тем же ружьем. И оно меня ни разу не подвело и не отказало, что дорогого стоит. Впрочем, как только увижу, что оно не справляется с возложенными на него задачами (не дотягивается, не пробивает), я вынужден буду его отложить и взять в руки что-то другое.
Отношение к снаряжению
Иной раз думаешь: «Вот бы мне в нынешнем снаряжении, с теперешним оружием и накопленным опытом да в ту же Волгу или хотя бы Москва-реку сорокалетней давности!» Но история, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Действительно, за эти годы качество и номенклатура подводного снаряжения применительно к нашей стране изменились до неузнаваемости, и к нему, как и к оружию, у меня отношение сугубо потребительское. В угоду такого подхода я готов ломать, резать и переделывать самое крутое снаряжение самых известных фирм и брендов. При этом меня не смущает тот факт, что внешний вид изделия может пострадать, а кто-то из коллег скажет: «Все-то у этого Виноградова на резиночках, веревочках да изоленте...».
Многие помнят связанную со мной эпопею с «сухарями». Уже вся страна плавала в мокрых гидрокостюмах, а я и некоторые мои друзья все никак не вылезут из сухих (зимой, конечно). И тому у меня было вполне здравое и проверенное многолетней практикой обоснование. Но вот появились толстые гидрокостюмы, хорошие носки и перчатки с ватерстопами, а главное – охотники стали прибывать на водоемы с теплыми палатками и даже самодельным горячим душем. Это в корне меняет ситуацию и отбирает у «сухаря» главное его преимущество – безболезненное, без напряга переодевание на ветру и морозе. Теперь у мокрого гидрокостюма появился еще большой плюс – у него есть гульфик, а это в условиях холодной воды, ой, как важно! Так что и тут, под давлением меняющихся условий, я пересматриваю свою точку зрения.
Только вчера я резал и надставлял девятимиллиметровый костюм своему другу – между прочим, костюм известного и уважаемого бренда. Но почему-то у типично зимнего костюма на штанах сделаны огромные вырезы под голову и руки. Под руками еще ладно, но на спине между лопаток под рубахой образуется большая пустота, куда затекает и затем плюхает холодная водица. Кому это понравится и чем думал автор костюма? Пришлось резать почти новый костюм и надставлять большой кусок неопрена.
Купил я фирменную катушку. Казалось бы, что можно в ней-то улучшить? Но я посчитал, что ручка, с помощью которой мы наматываем линь, чересчур длинная, может цепляться за траву, ветки. Отпилил половину. Пользуются ею уже после критической охотничьей ситуации, поэтому и укороченной вполне хватит. К тому же облегчился быстрый доступ к тормозу, который как раз требуется в самый ответственный момент.
Можно было бы долго рассказывать, как я «разделывался» с фирменными ластами, ружьями, дыхательными трубками и всем прочим снаряжением, подгоняя их под себя и условия своих охот. Виной тому не только изобретательский зуд, присущий мне в какой то мере, но больше – желание сделать процесс охоты максимально комфортным и эффективным. Где- то что-то цепляет, где-то заедает, трудно дотянуться до кукана или ножа или почувствовал неожиданно холод – остановись, пойми, почему так и что можно сделать. Не попадаю в рыбу – почему? Не пробил рыбу – почему? Почему она слишком часто срывается со стрелы? Потом, когда причина будет выяснена и устранена, кроме очевидного положительного эффекта, вы почувствуете большое моральное удовлетворение. Именно это мною и руководит.
Отношение к методам охоты
Насколько я помню 50, 40 и даже 30 лет назад наши пресноводные охотники полагались почти исключительно на метод поиска рыбы, и этот метод давал положительные результаты, очевидно, потому, что рыбы было много, а охотников мало, и рыба не приобрела опыт противодействия. Сейчас поведение любой пресноводной рыбы (налим – не в счет) намного осторожнее, поэтому очень часто как метод охоты на первое место выходит залежка. Добыча современному охотнику дается не в пример труднее, чем прежде. Успех чаще приходит к тому, кто умеет долго лежать под водой, кто умеет глубоко нырять, а это непросто, требует усилий и тренировки. Да и продолжительность охоты нынче выросла значительно: по 5–6 часов мы раньше не плавали – замерзали, уставали, да и кукан наполнялся намного раньше. С другой стороны, нам намного труднее в те времена давался опыт, все через собственные шишки и личные неудачи, ибо информации о стороннем опыте и правильных технических решениях просто не было. Сейчас столичный охотник или охотник другого не совсем маленького города за один сезон, начав с нуля, может встать в один ряд с вполне опытными и успешными коллегами.
Значительно активней стал использоваться метод охоты сплавом. Думаю, это связано с тем, что армия охотников после тихих озер и небольших речек все больше осваивает реки с мощным течением и горные реки, где порой только такой метод и применим. Лично я часто пользуюсь методом сплава, но это при наличии необходимой прозрачности воды. Чем глубже река и чем больше скорость течения, тем выше должна быть прозрачность воды, иначе такой метод слишком опасен. В последние годы мне очень нравится охота в горных реках. Нравится своей динамичностью, наличием необычно прозрачной воды, возможностью много стрелять и, конечно, удивительно красивыми и вкусными трофеями. Кстати, по части «вкусных» трофеев: лично для меня это едва ли не самое последнее. К рыбным блюдам отношение у меня очень сдержанное: один раз похлебаю ушицы, и неделю мне ее больше не предлагайте. Так вот, охота на горную рыбу мне нравится все больше и больше. Теперь я готов потратить много дней на дорогу и приличные для моего скромного бюджета деньги, чтобы пострелять хариусов, не дотягивающих даже до килограмма. Прошлой осенью на реке Кика, что впадает в Байкал, охотились три москвича и один местный охотник. Вышли мы из воды после трехчасового сплава, у всех четверых ни одной горной рыбки на куканах, но все не просто довольны – по- настоящему счастливы от увиденного и пережитого. Вот такая она, горная охота!
Отношение к добыче
Когда сидящим в лодке жене и пятилетнему сыну я протянул подстреленную плотвичку, сынишка заплакал – ему стало жаль рыбку. Теперь уже три десятка лет мой Вовик стреляет всякую рыбу, и слезы на глаза у него не наворачиваются. Вот такая метаморфоза. Я не помню, чтобы когда-то сам плакал и жалел «бедную» рыбку, но и мое отношение к охотничьим трофеям тоже с годами менялось. Не стану сейчас говорить о том, какую рыбу я люблю стрелять, а какую – нет. Куда более проблемным является другой вопрос: сколько рыбы стрелять и какого размера?
Всякий рыбак и охотник хочет добыть дичь покрупнее. Чем больше поверженный противник, тем выше мы в глазах окружающих, да и в собственных глазах тоже. Это так, и это понятно. Но я никогда не мог согласиться с теми, кто не просто ценит большой трофей, но требует от всех без исключения только больших трофеев. Появилось понятие «трофейная подводная охота», которая, на мой взгляд, подменила и исказила само понятие «трофей». У многих оно теперь понимается как «большая рыба». Для наземных охотников, которые много раньше нас занимались трофейной охотой, под этим имеется в виду не самый большой заяц или самый крупный глухарь. Напротив, желанным и почетным трофеем может быть совсем небольшой, но редкий горный козел, а уникальная дикая кошка окажется «трофеистее» обыкновенного льва. Но это – к слову. По существу же недопустимо клеймить позором тех охотников, которые по той или иной причине не стреляют «монстров». Причин этих может быть много как объективных, так и субъективных. Я более чем уверен, что, будь у этого «истребителя мелочи» хоть малейшая возможность повесить на кукан вместо щурят и подлещиков здоровенных щук и лещей, он бы сделал это. Я, взяв свою первую килограммовую кумжу, был счастлив и горд куда больше, чем после удачной охоты на двухпудового сома. И пусть кто-нибудь скажет мне, что эта кумжа – не трофей!
Еще тоньше вопрос о количестве добываемой рыбы. «Тоньше» в том смысле, что очень трудно найти единственно правильный критерий в определении понятий «много–мало». Я склоняюсь к тому, что вся добытая рыба должна быть съедена, как это всегда бывало у коренных народов Севера и Сибири, как это записано в Библии. Хотя понимаю, что и в этом критерии можно найти изъяны. Тот факт, что в новых Правилах рыболовства отсутствует норма вылова для рыболовов-любителей, можно воспринимать по-разному. На первый взгляд – это просто «прохлоп» создателей Закона о рыболовстве, не позволивший ввести эти ограничения в Правила. Но давайте отрешимся от стереотипов и многолетней привычки и посмотрим на фактическое положение дел. Я на своем веку общался с тысячами рыболовов и сотнями охотников и смею утверждать, что подавляющее большинство из них, однажды напав на хороший клев, ловят рыбы больше установленных норм. Да, многие из этого большинства в конце концов останавливаются и говорят: «Хватит!» Но делают они это не потому, что вдруг вспомнили про норму, а просто стали сомневаться, что всю ее дотащат, довезут, смогут съесть или своевременно раздать. Получается, что «норма вылова» живет сама по себе, а каждый охотник-рыболов сам определяет свою норму, исходя из своих черт характера, воспитания, отношения к природе и материального положения семьи.
Так вот, если эти рассуждения признать верными, то попробуем представить, что произойдет в отсутствии нормы вылова. Да ничего! Ровным счетом ничего не изменится: как ловили и стреляли рыбу рыболовы и охотники, так и будут ловить и стрелять. Наносят ли они этим вред природе? Конечно. Любая одна-единственная рыбка, изъятая из водоема – вред природе. Только, коль уж мы «sapiens», то проблему следует рассматривать со всех сторон, определять в ней главное, а не «палить из пушки по воробьям». Мы отлично знаем, кто действительно губит природу, в частности наши реки и речушки, и в тот момент, когда мы корим друг друга за лишние пару кило рыбы, артели, браконьеры всех мастей (в том числе и подвохи с аквалангами) центнерами и тоннами истребляют рыбные запасы и посмеиваются над нами. Я могу привести ужасающие примеры такого истребления, после которых просто нелепо говорить о «вреде», причиняемом рыболовами-любителями. Однако раз уж это «исповедь», то должен признать, что и сам я иногда добывал рыбы больше, чем предписано Правилами. Знаете, как? Одна охота впустую, другая, а тут наконец увидел рыбу, ну и не сдержался, да простят меня коллеги (кто безгрешен – пусть бросит в меня камень). Но в чем могу поклясться – никогда добытая мною рыба не пропадала, всегда была съедена.
Отношение к коллегам
Согласитесь, взаимоотношения с окружающими в огромной степени определяют благополучие нашего бытия. Вот уже много, а точнее 14 лет, как я перестал быть кадровым военным, и мое окружение нынче целиком состоит из родственников и подводных охотников. В разных городах страны у меня появилось очень много настоящих друзей. Но еще неизмеримо больше таких охотников, с которыми у меня сложились приятельские, тоже вполне добрые отношения. Мне очень нравится общаться с начинающими охотниками. Кто-то заподозрит меня в том, что я получаю удовольствие от ощущения собственного над ними превосходства в части опыта и знаний. Ни- чуть! От чего я действительно получаю огромное удовольствие – когда вижу их быстрые успехи в овладении искусством охоты, точно зная, что я имею к этим успехам самое непосредственное отношение.
Одно время жена обижалась на меня: «Как ни приду с работы – кто-то у нас сидит из твоих охотников. Не дом, а какой-то проходной двор!» Действительно, на моей кухне побывала не одна сотня друзей и знакомых, мэтров охоты и только-только мечтающих о ней, коллег из родной столицы и из самых дальних городов. Никогда и никому я не отказал в консультации или совете и, можно сказать, горжусь этим. Книги и статьи – это здорово и необходимо, но ничто не заменит живого общения. Есть охотники, которые предпочитают в одиночку ездить на охоту. Я этого не понимаю. Мне и до, и особенно после охоты необходимо общение с себе подобными. Для меня общение с такими же увлеченными и «больными» – большая составляющая часть всего понятия «подводная охота».
Отношение к журналистике
Это отношение вполне естественным образом выросло из отношения к другим, менее опытным охотникам, то есть из потребности поделиться знаниями и из желания помочь. Признаюсь, делаю я это не бескорыстно, а корысть моя в том, чтобы потом услышать горячие слова благодарности. За те годы, что я пишу о подводной охоте, сотни раз мне жали руку и признавались, что именно благодаря моей книге стали охотниками. Чертовски приятно! И тогда я сам собою горжусь (хотя и знаю, что гордыня – великий грех).
Не стану называть имена тех моих близких друзей, имеющих гигантский опыт в подводной охоте, но которых я никак не могу убедить этот опыт письменным образом передать в массы подвохов. Кто-то ссылается на отсутствие журналистского дарования, а кто- то и вовсе высказывает, на мой взгляд, неверное суждение типа: «Пусть сами набираются опыта».
По моему предложению в журнале МПО была открыта рубрика самоделок. Я думал, что теперь посыпятся в редакцию письма и предложения, ведь у нас, русских, умельцам-то несть числа. Увы, ошибся. И ведь точно знаю, что охотники чего только не понапридумывали, но по каким-то причинам этим не делятся. Мне это непонятно...
Истины ради должен признать, что моя писанина не всегда приносила мне лепестки роз, порой и острыми шипами оборачивалась. Всегда старался честно высказывать свое мнение, но не всегда это нравилось отдельным читателям. Например, есть такие, которые осуждают меня за «сданные охотничьи места», хотя «сдавал» я реки, а не конкретные места. Или написал я, что начинающему охотнику лучше обращаться за советом по снаряжению к опытному коллеге, а не к продавцу в магазине подводного снаряжения – всем, вроде бы, известная истина. В результате на меня так обиделся один известный продавец – куда там! – «Я всегда честен с покупателями...» И своим особым отношением к соревнованиям по подводной охоте в том виде, в котором мы их зачастую видим сегодня, я тоже нажил себе немало оппонентов. Что ж, по крайней мере, ни у кого не будет права причислить меня к «продажным журналистам».
Резюме
Ну вот, исповедовался, и кому от этого стало легче? Разве что мне самому. Тот жизненный порог, который сегодня я переступаю, потребовал ответа на вопрос:
«А не скучно ли я живу?» Или, как у классика: «Чтобы не было мучительно больно...». Вы знаете, друзья, вот прослужил я в Военно-Морском Флоте тридцать три года, службу закончил в воинском звании и в должности, за которые не стыдно, но лично для меня последние полтора десятка лет, фактически полностью посвященные нашему увлечению, принесли мне больше удовлетворения, больше счастья. И все благодаря ей – подводной охоте!
P.S. В прошлом году случилась беда – я порвал ахиллово сухожилие. Серьезная травма, и если еще сутки я бы протянул с операцией, инвалидности не миновать. В процессе излечения (который, кстати, еще продолжается) приходили всякие поганенькие мыслишки вроде: «А что я буду делать, если останусь с одной дееспособной ногой?» Впрочем, вопрос чисто риторический, ибо ответ на него всегда был и, был он только одним – от охоты меня ничто не отвернет! Пока будет хотя бы одна нога, одна рука и один глаз – охотиться я буду! Для меня понятия «охота» и «жизнь» стали синонимами, они теперь слились в одно целое...