С самых первых номеров МПО мы начали знакомить вас с тайнами жизни подводного царства в цикле статей «Записки ихтиолога», которые готовила (и продолжает это без устали делать) наш замечательный ихтиолог Екатерина Николаева. Но многое остается за рамками публикуемых материалов, а это неправильно. Вопросов накопилась большущая куча, которую мы наконец-то решили свалить на нашу замечательную Катю.
– Обычно девочки хотят стать актрисами или топ-моделями, а становятся бухгалтерами или менеджерами. А ты стала ихтиологом и ралли- гонщицей. Как это так все вышло?
– Будущий ихтиолог и автогонщик Николаева Екатерина родилась в Москве в благополучной интеллигентной семье, где все всячески способствовали увлечению единственной дочки и старшей любимой внучки, покупая рыб, аквариумы, книги про рыб и прочие жизненно необходимые вещи. С пяти лет занималась фигурным катанием, через два года попросила отвести на картинг. На Стадионе Юных Пионеров будущего мастера спорта по автоспорту с громким хохотом отправили учить матчасть и подрастать лет так на 10. На стадионе меня заметил тренер по конькобежному спорту и заманил обманом и обещаниями блестящего конькобежного будущего, после чего я провела в «посадке» на искусственной ледовой дорожке аж 8 лет. Регулярные выматывающие тренировки настолько закалили характер, что спустя десять лет мне ничего не стоило проводить затяжные эксперименты по сенсорике рыб, когда от аквариумов с подопытными рыбами нельзя отлучаться не то, что на еду, а также в туалет или покурить. Даже нельзя сменить положение тела, дабы не испугать рыб и не исказить долгожданный научный результат.
Бросив конькобежный спорт, с таким же рвением и самоотдачей начала заниматься рыбами. Кружок при кафедре ихтиологии МГУ, кружок аквариумистики при Дворце Пионеров, кружок юннатов при дарвиновском музее, клуб аквариумистов «Нептун» при заводе «Серп и Молот» и так далее. В Москве не осталось тогда детско-ихтиоресурсов, где бы я не наследила и не получила свою толику полноценных знаний. К окончанию школы я не сомневалась, что кафедра ихтиологии биологического факультета МГУ ждет меня.
Уже с первого курса начала помогать с экспериментами в лаборатории хеморецепции рыб кафедры ихтиологии под руководством легендарного профессора Александра Ованесовича Касумяна. После защиты диплома я попала в Институт экологии и эволюции им. Северцева, тем не менее, диссертацию делала под руководством Александра Ованесовича, продолжая начатый сотрудниками лаборатории МГУ масштабный мониторинг вкусовых предпочтений у разных видов рыб.
В этот же период в нашей стране начался расцвет массового любительского автоспорта. Многочисленные друзья неоднократно затаскивали то посудить какие-то соревнования, то поучаствовать штурманом, то даже пилотом. Так доездилась на все это, что переманили быть ответственным секретарем при Ассоциации Трофи Клубов России. Параллельно продолжала заниматься рыбами уже в должности старшего научного сотрудника – писала научные статьи, ставила эксперименты, участвовала в конференциях.
Работая в автоспорте, познакомилась с президентом российского «Нива-Клуба» Константином Купцовым, который сейчас является моим мужем и единомышленником. Вместе создали автоспортивный экипаж, который участвовал более чем в 30-ти соревнованиях разного уровня – от этапов Чемпионата и Кубка России по ралли-рейдам до традиционных джип-спринтов и соревнований для любителей на ориентирование. И в итоге мечта детства сбывается – в 2003 году мы с Константином становимся мастерами спорта по автоспорту РФ. На то время такое звание в нашей стране имели всего 3–4 женщины. Жизнь хорошо подходила под девиз «...У викинга нет дома. Его дом – ладья, его жизнь – походы...» Только не ладья, а спортивный автомобиль, не походы – а гонки. С командой объехали по разным соревнованиям почти всю страну.
В течение 10 лет сотрудничаю с журналом «Рыбачьте с нами», где веду несколько рубрик о рыбах. С момента создания любимого МПО пишу статьи в раздел «Записки ихтиолога». Познакомилась с Георгием Здановским очень неожиданно – решили с Константином выпускать журнал «Нива-Клуб» и приехали к Георгию консультироваться по всяким издательским вопросам. В ходе беседы, которая затянулась на несколько часов, почуяли друг в друге чрезвычайно родственных людей с общими интересами и увлечениями, общими знакомыми и т. п. Журнал «Нива-Клуб» вскорости прекратил существование, но сотрудничество и дружба с Георгием продолжаются по сей день.
Еще написала несколько текстов к научно-популярным фильмам о рыбах, а в целом на сегодняшний день уже насчитывается около 12 научных статей и более 250 статей научно-популярного плана о жизни рыб в разных изданиях. В моих планах выпустить книгу про рыб, составленную из вопросов читателей, присылаемых в журналы и по Интернету, открыть фирму по обустройству приусадебных прудов и прудиков. Еще в планах хоть пенсионерами, но все-таки поучаствовать в ралли Париж–Дакар (неважно, что Дакар сейчас в Южной Америке) и получить звание мастера спорта международного класса! Вот такой длинный ответ о пути девочек в ихтиологию.
– Ихтиология – насколько это прикладная наука? Или здесь больше теории и рассуждений? Есть, например, анти-нобелевская премия, которая присуждается за всякие нелепые исследования и диссертации, которые не несут практически никакой пользы. Например, 5 лет назад первое место заняла очень серьезная работа большого авторского состава ихтиологов, которые делали многолетнее исследование и доказали, что определенный вид салаг обменивается информацией, пуская пузыри из анального отверстия. Где же в ихтиологии грань между наукой и практикой?
– Ихтиология – очень разнообразная наука. Изначально она заточена как, конечно, прикладная. Тем не менее, вся ее практическая часть базируется на кабинетном труде. Я как раз отношусь к тем типа «элитным» ихтиологам, которые закончили кафедру ихтиологии МГУ и, как большинство работающих в университете, занимаются научными исследованиями или наукой «в чистом виде». На мой взгляд, информация про салаг и пузыри очень интересна и может в будущем помочь промышленному рыболовству сэкономить миллионы долларов. Эту их особенность будут имитировать специальными аппаратами и загонять стаи рыб в места, удобные для облова. Или как-то так. Мне кажется, можно заниматься такими забавными с точки зрения неспециалиста исследованиями и потом за это получать и серьезные научные премии, и высокую оценку коллег. Так что мне проще говорить за чисто научных, кабинетных ученых. А к рыбоводам-практикам, при всем моем уважении к их иногда очень тяжелому, иногда почти каторжному труду, отношусь с сочувствием. Но для подобной работы не надо 5–8 лет (с аспирантурой) учить кучу смежных дисциплин, латинский язык и прочие развивающие мозг нудные вещи.
Например, тема моей курсовой работы, диплома и кандидатской диссертации – исследования вкусовых предпочтений у рыб. То есть много лет я бросала разным рыбам тестовые гранулы, содержащие различные вкусовые вещества. Это такая специальная методика, разработанная на кафедре ихтиологии под руководством моего научного руководителя Александра Касумяна. Таким образом было исследовано множество видов рыб и получена информация для будущего создания суперкормов, уникальных приманок, не считая и научной стороны этой темы. Но всегда находились скептики из «высокой» науки разных молекулярных и прочих областей, которые считали выявление вкусовых предпочтений у рыб таким способом детским садом. Потом, когда уже после предъявления рыбам десятков тысяч разных гранул в самых необычных аспектах учеными были сделаны десятки очень важных и неожиданных открытий в области сенсорики рыб, скептики замолчали. До сих пор к Александру Касумяну регулярно приходят всякие «коммерсы» из околорыбных кругов, которые хотят выпускать приманки, используя его ноу-хау. Хотя мы своих результатов не скрывали – вся проделанная работа опубликована в специальной литературе. Так что это вопрос спорный, и любые исследования можно привязать к каким-то практическим вопросам, это принесет много пользы как спортсменам, так и тем, кто посещает рыбные магазины.
– Каковы методы, которыми пользуется ихтиологическая наука? Как ихтиологи изучают рыб и какие у них есть инструменты?
– Методами ихтиологи пользуются самыми разными, и зависят они, во-первых, от направления исследований.
– во-вторых, от финансовой базы. Мы бы рады пользоваться самыми современными методами, самым современным оборудованием, но, к сожалению, очень многое не может быть реализовано. Какие у нас самые распространенные методы? Прежде всего – самые бюджетные методы, которые, как ни странно, дают очень много. Например, тривиальные сети и стандартный облавный мониторинг, потому что очень много ихтиологических вопросов связано с тем, что надо понять качественный и количественный состав ихтиофауны на каком-то водоеме или на каком-то участке водоема в определенное время. Очень важны такие мониторинги в динамике – например, в этом конкретном месте сорок лет назад, двадцать лет, десять и сейчас. Здесь работает просто обычный облов – такой-то квадрат, такое-то количество конкретных видов рыб, а дальше, соответственно, данные подставляются во всякие математические формулы и включаются разные математические программы. Ихтиологи пользуются самыми современными математическими достижениями, чтобы подсчитать все свои результаты, достоверность полученных результатов и статистические выкладки. С нами работают программисты, которые пишут нам специальные программы, помогают нам обсчитывать все наши результаты, так что можно сказать, что ихтиологи пользуются самыми совершенными статистически-математическими методами.
А еще нам, кабинетным ихтиологам, много приходится работать с аквариумами. Неважно, что они иногда бывают на несколько тонн и в них может имитироваться искусственный поток (течение), глубинное давление и пр. Я занимаюсь изучением поведения рыб, а поведение рыб можно изучать как на природе, так и в аквариуме. Здесь очень важны хорошие специальные видеокамеры, секундомеры и другие приборы, фиксирующие разные поведенческие акты. Как правило, чтобы написать докторскую диссертацию, написать много статей, провести несколько десятков исследований, из приборов достаточно секундомера, видеокамеры, бумажки, ручки, рулетки, весов и еще чего-нибудь – такие достаточно незамысловатые и реальные предметы, которые у многих есть дома. Но если ими правильно пользоваться, с головою и с руками, то столько можно интересных результатов получить! Конечно, для работы «в поле» нужны суда а-ля «Калипсо» Жак - Ива Кусто, научные базы, созданные при водоемах, акваланги и, в идеале, еще пара батискафов.
Финансовая оснащенность научной работы и ее достойная оплата являются основными причинами того, почему много наших ихтиологов уезжает работать за границу – или на какой- то период, или на постоянную работу со сменой места жительства. Очень много интересных задумок, очень много всего хочется сделать, а в нашей стране это невозможно из-за недостаточного финансирования науки. Иногда видеокамеры с секундомером и даже электронного микроскопа с центрифугой недостаточно.
Ихтиологи-экологи, как и раньше, часто пользуются мечением рыбы – это еще практиковалось со времен Петра Первого. Сейчас, конечно, в развитых странах, да и у нас, есть супер радиометки. За косяками рыб наблюдают со спутника из космоса. Пеленгуют их быстрее, чем коммунисты вражеские голоса. И вообще, ихтиологи во всю используют новые достижения физики и прочих технических отраслей. Сейчас ихтиологи уже способны опускаться на такие глубины, которые их коллегам еще 10 и 20 лет назад были недоступны.
А еще есть любимый метод у МГУшных (и не только) ихтиологов – сидеть в библиотеке. Изучать результаты исследований со всего мира, сопоставлять все цифры, данные, наблюдения, все это свести в «литературный обзор по теме», после чего выдать свой результат, не использовав даже секундомер с весами – просто работать головой, после чего можно сделать некое открытие по совокупности, разобрав все работы коллег из разных стран. Тоже метод.
– Насколько ихтиология в мире и у нас является придворно зависимой наукой? Например, наши НИРХи (институты рыбного хозяйства), как мне кажется, живут абсолютно зависимо от региональной и федеральной власти.
– Все мы зависимые люди, и понятно, что есть руководящие и контролирующие органы, без которых нельзя ни плюнуть, ни дунуть, ни рыбу поймать. И за рубежом так же. При этом могу сказать, что когда ихтиологам что-то надо, они идут ва - банк, не дожидаются разрешений от органов и делают облов в водоеме или еще что-то. Какого-то прямо давления я, например, не припомню, но я могу не быть в курсе, потому что наша лаборатория занималась чисто наукой. А мои коллеги, которые занимаются лососевой рыбой на Дальнем Востоке и в Сибири, говорили, что на них было оказано давление, чтобы они раньше открыли сроки начала рыбной ловли, сдвигали сроки нереста. Но кто знает, что там было на самом деле. Сейчас радует, что рыбоохранные органы, которые составляют документацию запретительно-разрешительную на сроки подводной охоты и рыбной ловли, стали все больше и больше советоваться с ихтиологами по сравнению с тем, что было даже 15 лет назад. Постоянно спрашивают рекомендации, очень активно сейчас идут работы с Красной книгой, многие ихтиологи постоянно мониторят состояние редких, исчезающих видов, после чего сообщают эту информацию рыб охранникам. Так что я не могу сказать, что ихтиологи как-то сильно зависят – им, как говорится, как пролетариату, нечего терять, кроме своих сетей.
– Что такое современная ихтиология сегодня?
– Я уже частично ответила выше на этот вопрос. Еще можно добавить, что это одновременно и классическая старо школьная, и в то же время очень прогрессивная и активно развивающаяся наука. Тем более что сейчас к рыбам у общественности некий повышенный интерес – когда в обществе некая стабильность, начинают активно развиваться хобби, в том числе и подводная охота, и дайвинг, и спортивное рыболовство, и аквариумистика. Ну, и как тут без современной ихтиологии? Ее востребованность очевидна. Охраной биоресурсов, в том числе ихтиофауны, сейчас озабочены многие страны на государственном уровне. Естественно, эти проблемы – одна из главных задач сегодняшних ихтиологов.
Ихтиология сейчас все больше работает на стыке разных наук – и физики, и химии, и гидродинамики, и космонавтики, и так далее. Стараемся использовать все самые последние научные достижения всех отраслей и подгонять их под наши нужды. В нашей стране есть замечательные ученые с хорошей научной базой, богатыми идеями и опытом. На этом, к сожалению, хвалебную песни Рикки-Тикки-Тави можно закончить, потому что все это, конечно, прекрасно, но денег на реализацию научных проектов этими замечательными специалистами не хватает, по - этому идет постоянная борьба за существование, если человек хочет заниматься наукой и при этом жить достойно. Это я про нашу страну сейчас. Приведем конкретный пример: у нас на кафедре ихтиологии училось 6 человек, я и 5 молодых людей. Из нас в нашей стране проработали ихтиологами трое. Два молодых человека во ВНИРо плавали на судах, где скорее выступали как ихтиологи-практики, в плаваниях проводили по полгода и иногда больше, и эта работа достойно оплачивалась. Для мужчины-ихтиолога это неплохой вариант. Но эти выезды на суднах длятся по полгода, т. е. для женщины, у которой дома семья, такая работа исключена. В основном на таких кораблях плавают выпускники рыбопромышленных институтов, техникумов. Один из них в итоге уже уехал в Канаду. Еще один товарищ сразу уехал работать во Францию, и мы его с тех пор не видели, только вот недавно он со мной в «Одноклассниках» пересекся. Остальные сразу ушли в бизнес, где их мозги и знания пригодились, и они смогли свои семьи содержать на адекватном жизненном уровне. Я сейчас тоже, проработав много лет за символическую зарплату, участвую в отдельных научных проектах. Много лет работала в Институте эволюции и экологии им. Северцева, у меня была зарплата что-то около 2000 рублей. Это было нормально, были еще какие-то гранты, какие-то проекты, которые финансировались.
– Какие самые необычные открытия случились в ихтиологии за последнее время? Ихтиологи больше пытаются сделать некие открытия или больше занимаются статистикой?
– В основном все ученые – обычные статисты, которые заняты своей рутинной работой, которая в один прекрасный момент дает какой-то яркий результат. Главное – его вовремя увидеть и направить исследование в нужном направлении. На такую нудную кропотливую работу может уйти и год, и несколько лет, и даже несколько десятилетий. Чтобы какие-то исследования шли изначально на «открытие» – это бывает очень редко. Есть такие ученые, обычно обладающие некой скандальной репутацией среди своих коллег, которые пытаются позиционировать свои исследования как «новое слово», что «нигде в мире больше такого не было». Но в большинстве своем ихтиологи просто стараются качественно выполнить свою работу, задачу, которую перед ними поставил заведующий лабораторией. Получится открытие – хорошо. Возвращаясь к вкусовым предпочтениям: плотва любит сладкие гранулы, а не любит горькие. Если это грамотно распиарить, то тоже можно подать как великое научное открытие, ради которого можно создать целый институт, который будет изучать вкусовые предпочтения рыб. То есть неизвестно, что можно считать открытием. Каких-то громких открытий за последнее время я не припомню, тем более что многие открытия неспециалистам покажутся ерундой.
– Что известно о балансе дикой и выращенной рыбы? Мне кажется, что скоро мы будем есть только выращенную рыбу. Какие есть шансы у популяции дикой рыбы?
– Конечно, на такой вопрос лучше было бы ответить подготовившись, чтобы я получила на руки какие-нибудь циферки, чтобы не быть голословной. На мой взгляд, пока еще рано говорить о том, что побеждает разведенная рыба. Пока что дикой ихтиофауны больше. А что будет через 10 лет – зависит от того, как будет проводиться финансирование. Если будут хорошо финансироваться проекты по заселению новыми видами, по акклиматизации, по поднятию поголовья какого-то исчезающего редкого вида, то, может быть, через 10 лет можно будет говорить о том, что поголовье антропогенной рыбы, то есть полученной с помощью человека, численностью побеждает дикую рыбу. Пока я бы так не сказала, во всяком случае, для нашей страны. Остаются проблемы с искусственным разведением рыбы. Жить живут, нереститься нет. Что касается некоторых небольших европейских стран с развитой агрокультурой, там на сегодняшний день уже такое можно сказать. Но я бы не сказала, что это плохо, потому что если рыба разведена грамотно, без помощи всякой химии, с учетом всяких физиологических особенностей выращивания, то ничего плохого в этом нет. Лишь бы была рыба, лишь бы не было бедных пустых водоемов, где сидит маленький оголодавший ротан. Если уж истребили всю дикую рыбу, давайте наполнять водоемы с помощью рыбо-развода.
– Кто в мире сейчас по ихтиологии главный? Какая страна ведущая в этом вопросе?
– На мой взгляд, как ни странно, все равно продолжает лидировать наша страна. Не могу не отметить наших ученых, потому что у нас очень сильные ихтиологи, недаром наших ихтиологов разбирают за границей на хорошо оплачиваемые должности. Вторые скандинавы, потому что, естественно, берем рыбные державы, экономика которых держится на рыбном хозяйстве. Понятно, они будут вкладываться в развитие образования, чтобы ихтиологи хорошо обучались и их было много. Например, пять лет обучения на биологическом факультете МГУ одного студента стоили раньше около полумиллиона долларов (какие- то такие цифры нам называли). Так что будущие ихтиологи обходятся государству недешево. Не знаю, как сейчас – выше или ниже сумма. Сильные ихтиологи в Китае сейчас, причем ситуация у них была хуже, но сейчас китайские ихтиологи пошли в гору. Япония входит в тройку сильнейших. Американцы тоже представлены в лидерах. И в Австралии много ихтиологов, но у них своя специфика, их исследования больше подходят для публикации в научно-популярных журналах. Просто у всех разные школы, свои исследования, свои ноу-хау.
– А как за границей замечают наших ученых?
– В идеале, ученый долго сидит у себя в лаборатории где-нибудь в подвале, где летом душно, а зимой холодно, там нечем дышать, кругом окурки... Он сидит в этом кабинете, делает исследования и раз в 2–3 месяца свои исследования оформляет в виде статьи, а эта статья попадает, допустим, в журнал «Вопросы ихтиологии» российский, а дальше в его англоязычную версию. В это время в Австралии какой- нибудь мистер Смит сидит, читает эту англоязычную версию или просто реферативные журналы и отмечает, какой замечательный в России Вася Иванов, и этот Смит думает: «Этот человек мне необходим». Пишет ему и вызывает к себе на «поработать» или выделяет ему финансирование на работу в России. Но это в идеале, такое бывает очень редко. Как правило, надо сидеть и рассылать свои резюме – сам себя не покажешь, ни- кто тебя не заметит.
– Что с селекцией? Появляются сейчас новые виды, какие-нибудь щукаосетры? Как и зачем эти опыты делают? Развивается ли ситуация? Что было в СССР со скрещиванием видов и что сейчас? Например, многие считают, что в дельте Волги живет «буффало» и что это некий скрещенный вид американского карася с нашим карасем.
– Сейчас в нашей стране таких селекционных работ проводится мало. Опять же все упирается в финансирование. Генная инженерия – это очень дорого. 20 лет назад была удачная программа американская, называлась «Геном», и под эту программу были выделены огромные деньги, на которые сели сразу несколько наших российских институтов. Они пытались в эту программу много чего пропихивать, в том числе интересные работы по селекции рыб, связанные с генной инженерией. Но потом американцы благополучно эту программу свернули. Конечно, остались и другие, более мелкие программы. Да, нам проще разводить рыбу дедовскими методами, потому что все, что связано с генной инженерией – это надо звать специалистов-молекулярщиков, использовать недоступное и редкое дорогостоящее оборудование.
О буффало: это никакой не гибрид карася, это нормальный американский буффало, который разными путями попал к нам в дельту Волги и в другие наши водоемы. Здесь просто надо сказать, что охотники-рыболовы очень любят выловить что-то непонятное, красивое, нафотографировать, обязательно принести это косое-кривое фото нам, бедным ихтиологам, для опознания. Вот с буффало был интересный случай: мне несколько раз показывали представителей карповых, причем это был даже не буффало, а какой-нибудь сазан, и мне это показывали со словами: «Ну, подтвердите уже, что в нашем озере плавает замечательный американский буффало». Очень сложно по фотографиям, тем более по плохим фотографиям, определить вид. Как ихтиолог определяет вид: он берет определитель, считает количество лучей в спинном плавнике, количество лучей в анальном плавнике, количество жаберных тычинок, число чешуек боковой линии и прочее. А когда ихтиологам предлагается размытая фотография, то сложно сказать, какой это вид. Опозориться и ошибиться тоже не хочется, а такой шанс есть, потому что определительные признаки не видны. Так что если речь идет о буффало – это обычный американский буффало, просто это рыба с достаточно высокой адаптивностью, эвригалинная, выносит высокие колебания солености, эвритермная, живет при большой разнице температур. Соответственно, один из главных определяющих факторов для того, чтобы рыба могла акклиматизироваться в чужих водоемах – нужно, чтобы эта рыба была неприхотливой и с широкими адаптивными возможностями, тогда есть все шансы, что она неплохо адаптируется и даже вытеснит аборигенные виды. Тот же буффало уже вытеснил некоторых карповых из мест их обитания. Как эти рыбы попадают? Появилась такая проблема, как балластные воды судов. По портовым правилам капитаны должны эти воды сливать на определенном участке акватории, которая выделена для этого. Но там обычно очередь, поэтому нерадивые капитаны, не думая о том, что будет в водоеме твориться, открывают эти свои сливы там, где им удобно. И вся эта вода, которую они забирали чёрте где, выливается, например, в Финский залив. Иногда даже получаются интересные положительные акклиматизации, но это исключение. Скорее таким способом передаются заболевания, притом рыбья икра, которая с этими балластными водами выплескивается в водоемы, очень слабая и не жизнестойкая, часто несет в себе испорченный генетический материал. Ведь ее очень долго везли в непонятном виде – рыба ослабевшая, больная и с глистами хитрыми такими, что наши специалисты не могут даже определить, что это за тропическая болячка. Так что самый быстрый способ попадания других рыб в наши воды – это балластные воды. Ну, бывает еще, что икра переносится на лапках птиц с ветром, много рыб убегает с рыборазводильных заводов. Вообще это очень плохо, рыба не должна так неконтролируемо поступать в наши водоемы.
– Что с секретами? Какие нации «собаку съели» на конкретных видах?
– Наши натренировались на осетровых – всего было создано несколько десятков гидридов осетровых рыб, хотя большинство знает лишь бестера (белуга и стерлядь). Ничего сильно удачного из этого не вышло, если учитывать то, сколько денег было вложено. На эти деньги можно было вырастить огромное количество стерляди или другого чистого осетрового вида в рыборазводильных заводах. Очень дорогостоящие все эти селекционные работы и энергоемкие, очень много специалистов занято для их проведения, много отходов. К тому же ВСЕ гибриды осетровых значительно уступают по вкусовым качествам материнскому материалу. Насчет того, в каких странах каких рыб разводят – да, есть некая специфика, но она связана в первую очередь с тем, что в этих странах находятся водоемы, где этот вид обитает в своем природном ареале, местные ученые хорошо его изучили и поставили на поток его разведение. В России это лососевые рыбы, форель – так удачно скрещивали палию с форелью. Еще растительноядные толстолобики, амуры и, конечно, осетры. Но у нас до сих пор нет такого количества осетра, чтобы его цена позволяла поставлять его, к примеру, в детские сады и больницы. В Канаде те же лососевые рыбы хорошо идут. В Норвегии тоже лососевые в основном. В Америке басса (окуня) пытались скрещивать, например, и так удачно, что потом большей частью для акклиматизации использовали именно этого гибридного басса. Еще американцы удачно выводили гибриды дискусов (это немного из другой темы). Дискус – это одна из самых красивых и замечательных аквариумных рыб.
– Какие опорные базы у нас в России остались? Ожила ли база на озере Глубокое в Звенигороде и чем они там занимаются?
– На самом деле у нас неплохая ситуация с базами. Вопрос в том, кто на них работает. На озере Глубоком сама я была в последний раз очень давно, мы там делали мониторинг, учились пользоваться сетями, рассчитывать водоем на квадраты. Моя любимая ихтиологическая база – это ББС в Кандалакше на Белом море: Беломорская Биологическая Станция МГУ. Она и сейчас существует, все с ней в относительном порядке. Там сейчас очень хорошо с составом ученых. В Белом море совершенно шикарная ихтиофауна и одна из самых богатых фаун по беспозвоночным на территории России. Если брать поближе, то очень неплохая база на Волге в городе Борок. Но вопрос опять в чем: чтобы работать хорошо на этих базах, надо уезжать на полгода и сидеть на этих базах. Только определенная категория людей способна оторваться от плазменного телевизора и ванны с пеной.
– Координируют ли страны регулирование добычи? Например, на том же Черном море разные запреты у нас и у украинцев...
– Если на Украине запретили вылов рябчика, а у нас нет, то, к сожалению, рябчик не такой умный, что- бы сразу с Украины поплыть к нам, чтобы поддерживать свою популяцию. К сожалению, какой- то правильной координации между странами на данный момент нет. Мы же не можем договориться по таким важным вопросам, как нефть и газ – какие уж там рябчики! Встречаются ихтиологи на конференции, обсуждают это между собой и все.
Если камбала занесена в Красную книгу в России, это не всегда означает, что она будет в Красной книге Украины, потому что популяция в разных водоемах имеет разную численность. Нередко получается, что в одном водоеме этот вид уже зашел за критическое число и надо останавливать вылов, а в других водоемах – все в порядке. Конечно, грамотно сохранить виды очень сложно. Мало того, что человек должен быть сознательный, здесь еще важен такой момент: последует очень серьезное наказание за любой красно- книжный вид. А согласованности между странами никакой нет, это все очень сложно и никому не хочется этим заниматься. Ученые учеными, а должны еще быть экологи, которые юридически хорошо подкованы и у которых много свободного времени для преодоления всех препонов. Доказывать, что на территории Украины надо запретить вылов горбыля, к примеру, должны бойцы, голодающие и с плакатами, а таких ученых очень мало.
– Если создать рыбе все идеальные условия – много еды, кислорода, – можно ли вырастить суперрыбу? И есть ли где- то разумные границы?
– Рыбы, в отличие от человека, растут всю жизнь. Будущий размер рыбы очень сильно зависит от условий – обеспеченность правильной пищей и кислородом, размер акватории. Это три основных момента, которые формируют размер рыбы. Но при этом есть такая вещь, как генетика. Каким бы этот водоем ни был, как бы эту рыбу ни кормили, хоть аэратор ей в пасть засунь, щука не будет 4-метровой. Иногда получатся размеры чуть больше средних, но это будет, скорее, идти от обратного – просто то, что ловилось раньше в других водоемах, «недоедало» или «недорастало» (и прочее «недо»). Есть даже такой термин «затянутая молодь», это недокормленная или не тем кормленная молодь, из которой вырастают маломерные рыбы. Короче говоря, здесь выше головы не прыгнешь, генетика определила свои максимальные-минимальные размеры, и от этого никуда не денешься, а исключения, скорее, подтверждают правила.
За несколько столетий сменилось несколько популяций, и с годами средние размеры немного корректируются. Если даже сравнить размеры, которые давал Сабанеев, то сейчас у ихтиологов в справочниках уже другие данные. Было бы, конечно, интересно всех рыб поместить в идеальные условия по кислороду, корму и объему водоема, чтобы еще болезней не было и рядом не шумели стройки и не сбрасывались в воду всякие химические гадости, но это недостижимо.
– Каков твой портрет идеального подводного охотника?
– В идеале это подводный охотник, который должен читать каждый номер МПО внимательно, со всеми сносками-ссылками на рыб, которых нам надо всячески охранять, и знал бы эту рыбу «в лицо». Я бы лично больше приветствовала, чтобы все свои подводные ружья поменяли на фотообъективы и ласты. Правда, сама рыбу очень люблю, и когда ее ем, не думаю, что какая-то зараза ее подстрелила или выловила, а просто наслаждаюсь ее вкусом. Но как ихтиолог, как человек, как мама детей, для которых я хочу, чтобы что-то осталось в водоемах, я бы просила всех разумно подходить к ее истреблению.
– Спасибо, Катя, за отличную беседу! Будем с нетерпением ждать новых увлекательных статей о жизни наших друзей-рыб!